Сергей Алушкин: Надежда Михайловна, объясните, пожалуйста, почему Украина сейчас стала лидером по заболеваемости. Из-за чего наши власти были вынуждены прибегнуть к такому локдауну? И чем эта ситуация отличается от той, что была год назад?
Надежда Жолобак: По поводу того, что сейчас возросло количество заболевших, это, в общем-то, логический процесс, и мы об этом уже месяц тому назад с Вами говорили. О том, что, в общем-то, инфекционное заболевание имеет несколько волн в течение всего года. И, в принципе, классика – это три волны: начало осени, зима, и начало весны, март-апрель. И последняя волна, в общем-то, чаще всего и есть наиболее тяжелой. Можно спросить, а почему она наиболее тяжелая? У нас уже как бы должен был сформироваться коллективный иммунитет какой-то, мы должны были бы переболеть и так далее. Но проблема в том, что весна – это период, когда у нас нехватка витаминов, когда организм после зимы, после всех стрессов, нагрузок, всего остального очень истощен. И замечено, что весной болеют самые крепкие, то есть те, которые не болели осенью, те, которые не болели зимой. Вот они заболевают весной. То есть накапливается усталость.
Еще такой важный момент. Я вот разговаривала со многими, кто перенес коронавирусную инфекцию, и все они говорят, что, если серьезно проанализировать начало болезни, чем оно было обусловлено, всегда оно было связано с общей усталостью. То есть или человек уставал на работе, или человек недосыпал, или были большие физические нагрузки, или все вместе взятое…
Для респираторных инфекций показано, что очень часто мы можем много раз контактировать с этой инфекцией и не заболеть, но потом наступает один «прекрасный» момент, когда организм говорит – хватит, надо немножко полежать, набраться сил. Он так не говорит, но реально надо понимать себя и понимать, что если идет перенапряжение в организме, если человек постоянно в каком-то таком стрессовом состоянии, то когда-то наступит конец. Невозможен «ужас без конца», когда-то наступает «ужасный конец». И вот этот «ужасный конец» для очень многих людей наступает именно сейчас. Мы об этом говорили, что в конце марта, в начале апреля должна быть третья волна. Ну, все «как книжка пишет». То есть у нас есть третья волна.
То, что у нас медицинские услуги (потому что это не здравоохранение, а предоставление медицинских услуг), они не в том объеме и они не совсем соответствуют тому масштабу заболеваемости – ну так это не вина респираторных инфекций, которые циркулируют закономерно. Это проблема в том, что так организована система.
Кстати, ужасный пример. Вот как раз сейчас болели знакомые, и заболела их мама.
У нее поднялась температура, и вот она с температурой шла к врачу, врач послушал ее, сделала рентген. Вот классический пример, как предоставляются сейчас услуги, почему так много заболевших. Человек – больной, с температурой шёл по улице и, понятно, что даже наличие маски никоим образом не поможет не распространять инфекцию. Этот человек шел в поликлинику, сидел там, ждал приема врача, потом врач смотрела ее, потом она шла, делала рентген. То есть по всем этим местам она выделяла вирус. Потом, когда сделали рентген, поставили диагноз пневмония, ей сказали: идите домой, лечитесь, потому что у вас нет низкой сатурации, у вас более-менее нормальное состояние. Но завтра вы должны обязательно прийти еще раз. Можете себе представить? Человек больной, с воспалением легких – идет первый день в больницу, потом на следующий день его заставляют снова идти в больницу. Знаете, для чего? Для того, чтобы сдать тест на коронавирус.
С.А.: А почему нельзя было сразу же его взять?
Надежда Жолобак: Ну, это вопрос не ко мне.
Это вопрос к тому, насколько организована у нас система оказания медицинской помощи. И что самое важное. Например, та же известная наша эпидемиолог Голубовская, она говорит о том, что когда больные попадают к ним в больницу, то известно что, в общем-то, тест на коронавирус им никоим образом не помогает. Потому что тактика лечения одинаковая, то есть тактика лечения от респираторных заболеваний на данный момент ничем не отличается: есть у человека положительный тест на коронавирус, нет у человека положительного теста на коронавирус. Если у человека пневмония, то эту пневмонию надо лечить. И, в принципе, гонять человека с пневмонией по несколько раз в течение недели в больницу только потому, что у него нет теста на коронавирус – это является «классической глупостью». Я не знаю, как это по-другому называть. То есть, специально создаются условия для того, чтобы больной человек ходил среди здоровых и разносил эту инфекцию.
С.А.: А вот такой вопрос – как отличить бактериальную пневмонию от вирусной
пневмонии?
Надежда Жолобак: Их достаточно сложно отличать. Кроме бактериальной пневмонии, кроме вирусной пневмонии, еще может быть грибковая пневмония, еще может быть пневмония, вызванная простейшими. Пневмоний может быть много разных. Это общий симптомокомплекс, который мы наблюдаем. Но в принципе вирусную инфекцию от бактериальной инфекции можно отличить отчасти по анализу крови, и врачи знают, чем формула крови больного на вирусную инфекцию отличается от формулы крови больного на бактериальную инфекцию. В принципе, общее количество лейкоцитов, сдвиг формулы
влево, то есть появление незрелых форм иммунных клеток – это свидетельствует о том, что, в общем-то, уже наблюдается более длительный процесс, и этот более длительный процесс свидетельствует о том, что бактериальная инфекция уже накладывается на вирусную инфекцию. Потому что чисто вирусная инфекция – это первые 3-5 суток, если мы имеем дело с респираторными инфекциями – это всегда надо об этом уточнять. Потом – преимущественно на фоне вирусной инфекции – происходит наложение бактериальной инфекции. Это могут быть наши бактерии, которые с нами постоянно живут и нам не портят жизни, когда мы здоровы. Это так называемая условно-патогенная флора, но в условиях, когда у нас ослабляется иммунный ответ, понятно, эта условная патогенная флора активируется, организм уже не справляется с ними, тогда запускаются вот эти бактериальные процессы. В данной ситуации, в том случае, о котором я рассказывала, я не знаю, какая там пневмонии была. В принципе, вероятнее всего, что все-таки уже началась бактериальная.
Да, тогда мы применяем маски. Применение масок на 99% процентов защищает от бактерий. Так написано в инструкции к маскам. Но что значит «защищает от бактерий». Защищает от распространения бактерий – тех, которые живут в нас с вами. То есть, когда мы надеваем маску, мы, таким образом, предохраняем людей, которые контактируют с нами, от наших собственных бактерий. Вот именно для этого, например, врачи, когда оперируют больного, то они одевают маски. Потому что эти медицинские маски предназначены для того, чтобы, когда врач наклоняется над открытой раной, не выдыхал свои бактерии в открытую рану, поскольку это – идеальная среда для размножения микроорганизмов, патогенных том числе. А у нас во рту огромнейшее количество самых разнообразных и вирусов, и микробов. В общем, говорят, что самый страшный укус – это укус человека. Поэтому, когда человек дышит на открытую рану, понятно, что он, таким образом, может инфицировать оперируемого больного.
Но во всех остальных случаях мы должны понимать, что размер микроорганизма – три микрометра и больше. То есть это даже не отдельные микробы, а сгустки микробов, которые со слюной могут вылетать. И, в принципе, для респираторных инфекций показано, что они распространяются воздушно-капельным путем, то есть должны быть в капельках. Но не доказано, что эти респираторные инфекции (во всяком случае, для коронавируса не доказано), что они распространяются воздушно-пылевым путем. То есть, не пыль, а именно должна быть влажная капелька и, кстати, доказано, что если высокая влажность воздуха, то вот эти капельки, попадая в окружающую среду, они очень быстро садятся, происходит укрупнение этих капель, и, в принципе, они далеко не разлетаются. Но я возвращусь все-таки к маске. Размер пор маски три микрометра и больше. Если объекты у нас меньше трех микрометров, то, в принципе, эти маски никаким образом не защищают от этих объектов. А если мы вспомним размеры вирусов, в крайнем случае, респираторных вирусов, то эти размеры в 10-20 раз меньше. Реально такие средства не защищают. Они защищают только вот от этих капель, которые в разговоре, при чихании, при кашле могут вылетать в окружающую среду. Не более того.
И вы знаете, я интересовалась вопросом о том, как Всемирная Организация здравоохранения относится к вопросу масок. Есть сайт ВОЗ. Он абсолютно доступен, есть специально на русском языке, то есть каждый, кто хочет, может зайти. И у них там есть вопросы и ответы по поводу инфекционного контроля. Люди задают вопросы – они отвечают. И вот есть вопрос – рекомендует ли ВОЗ повседневное ношение масок здоровым людям в условиях вспышки коронавирусной инфекции? Ответ, с абзаца, «нет». Точка. ВОЗ не рекомендуют людям, у которых отсутствуют симптомы заболевания, в скобках, то есть респираторные симптомы, носить медицинские маски. Точка. Поскольку на данный момент свидетельств того, что систематическое использование медицинских масок здоровыми людьми позволяет предотвратить передачу вируса SARS-COV-2, нет.
Я могу ещё раз прочесть. То есть, если мы зайдем на сайт ВОЗ, то тут чёрным по белому написаны такие слова. Мало того, у них есть еще отдельный документ, который разъясняет применение масок в условиях Covid-19. Это очень интересный документ, с которым надо работать и о котором надо подумать. По поводу пользы и преимуществ масок в этом документе ВОЗ написано пять пунктов.
Это – меньшее распространение капельных частиц (грамотно написано, абсолютно правильно), содержащих инфекционные вирусные частицы, в том числе выделяющиеся заболевшими до дебюта симптомов. То есть когда человек еще не имеет температуры, когда у него только что-то там такое… он еще не понимает, но он чихает и кашляет; при разговоре плюется, то соответственно, он может распространять эти капли.
А остальные четыре пункта – это потенциальная польза, между прочим. То есть это
не доказанная польза, а та, которая может быть.
Так вот «потенциальная польза».
Первый пункт из тех, которые после вот этого, ну, как бы более-менее оправданного пункта. Меньшая вероятность стигматизации лиц, пользующихся масками. Следующий пункт – удовлетворение потребностей людей во внесении личного вклада в профилактику распространение инфекции. То есть, удовлетворяем, таким образом, потребность людей, назначая обязательное ношение масок. Дальше – поощрение других видов поведения, способствующих профилактике передачи инфекций, в смысле, мытья рук, избегания прикосновения к глазам, носу. То есть, мы маску носим для того, чтобы
потом мыть руки и не прикасаться к глазам!
Мы дадим ссылку, наверное, на этот документ, потому что нужно, чтобы все его прочитали. И – профилактика передачи других респираторных заболеваний, таких как туберкулез и грипп. В данной ситуации тоже, в принципе, тут как бы относительно разумно. То есть, если ты туберкулезник с открытой формой туберкулеза, то, наверное, тебе, правда, лучше вообще не ходить на улицу, а лечиться, и не носить маски, а реально заниматься полноценным лечением.
Или грипп! В данной ситуации грипп и коронавирус в этом официальном документе ВОЗ поставлены в один ряд. Вот и все. То есть вот эти пять пунктов, которые рассматривают
потенциальную пользу, преимущества применения масок. А теперь – следующее. Вероятными недостатками широкого применения масок здоровыми людьми являются: появление головной боли и затруднения дыхания, в зависимости от типа маски. Объективный момент? Объективной. Все, кто когда-либо носил маску, сталкивались с этим.
При частом применении на протяжении нескольких часов возможность появления поражений кожи, дерматита, раздражения, обострения акне. Сталкивались? Сталкивались. Я очень много людей знаю, которые жалуются именно на такие вещи.
Затруднение устной коммуникации, особенно для лиц, страдающих глухотой, тугоухостью, либо опирающихся при общении на чтение по губам. Это реально, глухонемые должны видеть целое лицо, а не в маске. Это существенный дискомфорт.
Ложное чувство безопасности. То есть, мы думаем, что мы маску носим, поэтому не применяем другие меры.
Неправильное ношение маски, в особенности, детьми раннего возраста. Но там вообще вопрос стоит о том, что, в общем-то, тут же, в этих документах есть такой момент, что детям до 7 лет, или до 5, я не помню точно, вообще не рекомендуется носить какие-либо маски. Потому, что они не могут себя еще реально в окружающем мире нормально чувствовать. Они могут не сказать, что им плохо, что у них голова кружится, еще что то такое. То есть, в общем-то, в какой-то степени принуждение к ношению масок таких детей, да и вообще детей – это насилие над детьми.
Кстати, прописаны экологические недостатки широкого применения масок, связанные с
утилизацией отходов. Ненадлежащая утилизация масок.
И тут еще важный момент, о котором они не пишут. Хотя, нет, пишут. Дополнительные угрозы для окружающей среды, из-за того что маски выбрасываются. Но мы с вами понимаем, что, если человек длительно носит маску, он в эту маску выдыхает микроорганизмы. В условиях повышенной влажности и тепла, кроме того белковые фракции все равно при разговоре и при дыхании попадают на эту маску, формируется идеальные условия для развития микроорганизмов именно на внутренней поверхности маски. И вот эти маски мы выбрасываем в окружающую среду. То есть, мы сначала вырастим много своих патогенов, а потом мы поделимся ими с окружающими – там, при входе в магазин или ещё где-то.
Тут еще есть моменты по поводу недостатков. Последний из пунктов – это про людей, страдающих астмой, людей с когнитивными нарушениями, людей с психическими заболеваниями, которые имели травму лица. Здесь очень много прописано. Так вот, давайте, просуммируем вот эти недостатки – 8 пунктов. А потенциальной пользы у нас единственный пункт реальный и 4 пункта – для того, чтобы не стигматизировать, для удовлетворения потребности, для поощрения других форм, для профилактики. Что касается профилактики, то в какой-то степени да, туберкулез вряд ли будет распространяться. А вот для гриппа тут уже вопрос стоит – в каком состоянии будет больной.
У меня руки не всегда доходят смотреть первичные документы, но тут я зашла на этот сайт и получила истинное удовольствие насколько официальные документы, которыми вроде бы руководствуются все страны, должны руководствоваться, насколько они четко и ясно прописывают вот эти все пункты.
Но я скажу еще один интересный момент. Дело в том, что они здесь прописывают такие пункты, а в других местах пишут не совсем так, или, как бы так сказать, уходят от вопроса. То есть получается, что в одном месте мы пишем правду, а в другом мы декларируем полуправду. И вот это распространение полуправды – это очень плохая вещь, потому что тогда получается, как говорят в народе, что «закон как дышло – куда повернул, туда и вышло». То есть в данной ситуации много моментов есть, когда перекручивают реальное знание, и вот эти реальные знания выливаются во что-то такое совсем апофеозно глупое.
С.А.: А есть еще такой вопрос – о так называемом постковидном синдроме. Очень многие люди сейчас говорят (не знаю, на что они, правда, ссылаются) о том, что люди, которые уже переболели коронавирусом, вот у них якобы наступают какие-то изменения, чуть ли там не на генетическом уровне, и вызывают какие-то серьезные долгосрочные последствия. Насколько вирусная инфекция способна к такому, чтобы даже в условиях выздоровления, наличия сформировавшихся антител, человек продолжал иметь какие-то новые симптомы, новые нарушения и так далее.
Надежда Жолобак: Начну с последнего. Это не новые нарушения, не новые симптомы, это как бы развитие симптомов. А теперь главный вопрос. Значит, вирусы, это такие внеклеточные, лучше, точнее, внутриклеточные паразиты. Мы их так называем, хотя, честно говоря, мне это определение очень не нравится. Потому что рассматривать это как паразитизм далеко не всегда адекватно. Это такие нуклеиново-белковые тела, которые обеспечивают перенос генетической информации. И перенос генетической информации вирусами обеспечивается на всех уровнях организации живой материи. То есть у нас есть вирусы, которые поражают различные микроорганизмы, в том числе и бактерии, и археи. Даже те, которые были на планете Земля, когда еще вообще ничего не было. У них тоже есть свои вирусы. Есть вирусы, которые поражают растения. Есть вирусы, которые поражают животных. И функция вот этих вирусов состоит именно в том, что они захватывают часть нуклеиновых кислот хозяина и переносят эти частички нуклеиновых кислот к другим хозяевам. То есть функция переноса нуклеиновых кислот – это функция вируса. И любая вирусная инфекция, и даже не вирусная инфекция, а контакт с вирусом, который не вызвал у вас инфекционного процесса, но каким-то образом вирус размножался… никто не исключает того, что какой-то фрагмент нуклеиновой кислоты мы можем получить. То есть мы постоянно контактируем с нуклеиновыми кислотами. Мы, кстати, контактируем не только с нуклеиновыми кислотам вирусов, а мы контактируем с нуклеиновыми кислотами и во время приема пищи. Да, с продуктами питания, ведь там тоже есть нуклеиновые кислоты. Едим же мы и мясо и…
С.А.: Но и гидролизируются кислотой у нас в желудке, поэтому они же не встраиваются в наш организм.
Надежда Жолобак: Правильно [смех]. Вы правильно все говорите. Но далеко не полностью гидролиз происходит. Это только в школьном учебнике пишут, что идет полный гидролиз. А фрагменты нуклеиновых кислот определяются, есть методы определения при приеме пищи, фрагменты мы можем найти.
По поводу вирусов. Любая вирусная инфекция, и, особенно, если это острая инфекция, если вирус размножался, конечно, она оставит какой-то след в организме. Ничто не проходит бесследно. Поэтому вот это взаимодействие – оно есть закономерным процессом существования живого как такового на планете. Без этого тоже никуда не денешься.
С.А.: Но объясните такой момент. Получается, что как будто бы от вас я могу получить вместе с коронавирусом фрагмент нуклеиновой кислоты, свойственной вам. То есть тут, скорее, дело не в самом коронавирусе, а в том, у кого он раньше побывал. То есть, от кого я получил этот коронавирус, и что этот коронавирус вместе с собой принес для меня, а не специфика самого вируса.
Надежда Жолобак: Там не так все просто. Дело в том, что не только специфика самого вируса, и не только коронавирусы переносят. Для гриппа это тоже показано, и для респираторно-синцитиального вируса, для всех вирусов. Тут не только особенность вируса, и не особенность того, от кого он перешел к вам, но тут еще играет роль особенность, того как Вы на это реагируете. Есть еще третья составляющая – среда. То есть у нас тут триада: вирус, человек и среда. И вот эта триада реализуется в разнообразных формах. Помните, я когда-то уже говорила о том, что, в общем-то, любая вирусная инфекция может проявляться по-разному. Это может быть острая вирусная инфекция с высоченной температурой, когда человека мучает озноб, когда у него ломота, интоксикация в течение 10-14 дней. Это одна форма. Может быть один и тот же вирус, но у другого человека, в другой среде он может вызвать очень легкую форму течения болезни. Этот же вирус может вызвать переход, например, в какую-то там скрытую форму. Это может быть и персистентность, это может быть и хроническая форма.
Мы говорили с Вами по поводу гриппа в свое время, что если во время беременности
самки инфицируются, рождается потомство с медленной гриппозной инфекцией. Эти эксперименты ставили, конечно, на мышах под руководством очень известного советского вирусолога Виктора Зуева. У него великолепная книга, в которой он описывает все вот эти эксперименты, с иллюстрациями, с картинками. То есть и грипп может вызывать медленную инфекцию.
Поэтому вот этот, так называемый постковидный синдром… до какой-то степени могут
наступать какие-то изменения, потому что человек переболел тяжело, у него изменился обмен веществ, у него начали по-другому работать внутренний органы, та же печень – была интоксикация, почки – была интоксикация, селезенка – была нагрузка большая, костный мозг – истощение пошло. Поэтому, конечно, у него будет более тяжелое состояние, и выход, возвращение вот в то состояние до того, как он заболел, будет более длительным. Но это не только для коронавируса. Мы знаем массу случаев, когда после гриппа люди очень длительно болели и потом долго восстанавливались.
Я знаю, что есть сообщество так называемых постковидников. Они между собой в интернете общаются, описывают, какие у них симптомы, в каком месте болит и так далее, и тому подобное. У меня такое ощущение что, кроме того, что реально есть объективные причины, людям всё-таки «жалко расстаться» с коронавирусом. Когда люди постоянно говорят о своих болячках, они культивируют это свое состояние. И самый лучший способ лечения постинфекционного состояния это, конечно, пойти на работу, и такую напряженную работу, когда ты забываешь обо всем, когда ты должен работать, и некогда об этом думать. Но они говорят о том, что они очень ослабленные, у них нет сил, у них ломота, боль в суставах, головные боли, потеря памяти. Понятно, все может быть. Потому что еще больше года тому назад, когда мы с вами первый раз встречались, я говорила о том, что коронавирусные частицы иногда определяют даже в мозговой ткани. Это были данные еще тех работ докоронавирусной эпохи.
Поэтому понятно, что могут быть самые разные процессы. Кроме того, когда шла гиперактивация иммунного ответа, то есть, когда у больных был цитокиновый шторм, там же идет повреждение собственных тканей, и эта ткань тоже должна восстановиться. Поэтому в данной ситуации нужно максимальное количество витаминов, умеренная физическая нагрузка, пребывание на солнце, свежий воздух – все это классические правила реабилитации после тяжелых болезней. Даже в свое время детям, когда они переболевали ОРВИ (острая респираторная вирусная инфекция – тогда всем писали так, или просто острая респираторная инфекция, потому что сложно было определить, какая она там может быть), давали освобождение, например, от физкультуры. В зависимости состояния ребенка, ему давали освобождение от физкультуры на неделю, на две недели, даже на месяц давали, в зависимости от состояния здоровья. Да, организму нужно дать восстановиться, и сразу, с места в карьер, конечно, на работу нельзя отправляться. Но это если была тяжелая форма. А если легкая, то в чем проблема? То есть, наше восприятие этой болезни – это как бы кривое зеркало. Мы видим одно и только на этом акцентируем внимание, не обращая внимание на то, что, в общем-то, оно только в единичных случаях дает тяжелую форму. Мы только о них и говорим. Ну, конечно, это не значит, что, когда легкая форма, то надо ходить и распространять эту инфекцию. И маски вам не помогут в данной ситуации, потому что они не защищают от вируса.
К нам в Институт обращались неоднократно производители масок с просьбой протестировать, защищают ли маски от вирусов. В частности, от коронавирусов тоже, просто мы не на коронавирусах людей смотрели, поскольку у нас нет лаборатории соответствующего класса. Мы работаем на бета коронавирусе, то есть на вирусе, аналогичном человеческому, но бычьем, он неинфекционный для людей, то есть с ним можно работать безопасно. Так вот, маски не защищают от вирусов. Есть даже маски с определенными напылениями, наносятся какие-то вещества (считают, что если сверху на них этот вирус попадет, он будет он инактивирован), но и это не работает. А учитывая размер вируса и размер пор в маске, они защищают только от капелек слизи.
И, в принципе, капельки связи – это именно та форма, которая может вызвать заболевание. Потому что единичные вирусы не вызывают. А когда только начальный этап, там тоже есть момент множественности инфицирования, количества вируса. То есть, в зависимости от того, сколько у нас вируса, соответственно, мы можем заболеть или не заболеть. Справится ли наша слизистая? Поскольку вирус, попадая на слизистую, будет там нейтрализоваться. Это тоже очень важный момент.
С.А.: И, давайте, еще поговорим немножко о другом вирусе – о вирусе Эпштейна-Барра.
Мне приходилось о нем читать статью, что буквально там чуть ли не девяносто с
чем-то процентов людей являются его переносчиками, и только там совсем у десятых
процента он может проявиться в виде заболевания? Что это за вирус такой интересный?
Надежда Жолобак: Это герпес-вирус четвертого типа. Это группа ДНК-содержащих вирусов. Вот, вирус гриппа, коронавирус – это РНК-содержащие вирусы. А герпес – это ДНК-содержащий вирус. Чем они интересны? Тем, что они достаточно устойчивы к различным препаратам, и вакцины против них тоже нет. И распространяется они, кстати, тоже капельным путем. То есть, в виде капелек. И заражения этим вирусом происходит при поцелуях, кстати, очень активно, Поскольку мы близко находятся друг другу, то, в принципе, с капельками вот как раз можно заразиться вирусом Эпштейна-Барра. Он ещё называется вирусом инфекционного мононуклеоза. Потому что в анализе крови, когда человек заболевает, наблюдаются атипичные мононуклеары, специфические одноядерные клетки. Этот вирус интересен тем, что у нас, на европейской территории он вызывает вот этот инфекционный мононуклеоз. Кстати, раньше он рассматривался как инфекционное заболевание. И больного с диагнозом инфекционный мононуклеоз госпитализировали в инфекционной больнице для того, чтобы человек не распространял этот вирус. Потому что когда острая форма, тогда он активно выделяет вирус. Потом – преимущественно в очень большом проценте случаев – инфекционный мононуклеоз переходит в хроническую форму, и с ним связан, кстати, вот этот синдром хронической усталости, когда человек постоянно ходит, жалуется, что у него болит голова, болит живот, болят руки, болят ноги. Ходит по всем врачам – к гастроэнтерологам, кардиологам, всем остальным, а реально надо идти к инфекционисту и делать ПЦР-анализ для определения того, есть там этот вирус или нет, и уровень антител. То есть,
иммуноглобулины М – это ранняя стадия инфекции, иммуноглобулины G – это как бы уже формируется какой-то иммунный ответ. Чем этот вирус не очень хорош? Дело в том, что он поражает В-лимфоциты. В-лимфоциты – это лимфоидные клетки, которые являются одним из важных звеньев иммунного ответа, и, в принципе, В-лимфоциты предшественники плазматических клеток, то есть они обеспечивают формирование антител в организме. Наличие такого вируса в организме стимулирует увеличение лимфатических узлов, идет воспалительный процесс и снижается общий иммунный ответ. Если клетки инфицированы, то, соответственно, они хуже отвечают на любой
контакт с другим инфекционным агентом.
Еще один важный момент по поводу вот этого инфекционного мононуклеоза: очень сложно «вычислить» когда вы заразились. Потому что инкубация может быть до 50 дней, до двух месяцев фактически длится инкубационный период. И только потом мы наблюдаем, что развивается симптоматика. Но главный момент – это, конечно, контакт со слюной больного. То есть вот эта мода постоянных поцелуев при встрече. Когда молодежь стоит, такая кучка молодежи, человек 10-15, приходит следующий и со всеми перецеловывается – это очень интересно наблюдать возле высших учебных заведений. Эта мода появилась лет десять тому назад, и резко пошла вспышка, увеличение количества больных на вирус Эпштейн-Барр. Он, вроде бы, не особенно портит жизнь, по крайней мере, у нас, на европейской территории, но в Азии и в Африке – там есть особенности течения этого заболевания, в общем-то, не очень приятные. Но даже у нас, где он не реализуется в какой-то острой, тяжелой форме, во время беременности может происходить реактивация этого вируса. И вот реактивация этого вируса является не очень хорошей для плода. Поэтому грамотные врачи, ведущие беременных, назначают в случае реактивации этого вируса пассивную иммунизацию, то есть, иммуноглобулин против вируса Эпштейн-Барр. Кстати, наш Институт микробиологии и вирусологии имел отношение к разработке этих иммуноглобулинов. И мы считаем, что, в общем-то, это хорошая вещь. Можно делать пассивную иммунизацию и таким образом в какой-то степени предупредить тяжелую патологию плода. Кстати, инфекционный мононуклеоз, который вызывается вирусом Эпштейн-Барр, числится в списке опасных инфекционных заболеваний, в перечне особо опасных инфекционных и паразитарных болезней человека. Это есть такой Закон Украины. Он был принят в девяносто пятом году, а потом, в прошлом году был дополнен коронавирусом, COVID-19. Но его отнесли не к опасным инфекционным заболеваниям, а к особо опасным инфекционным заболеваниям. Я имею в виду коронавирус. Правда, почему-то туда не внесли SARS-CoV-1, непонятно почему, не внесли MERS-CoV, хотя они более опасны, чем COVID-19. Туда не внесли, например, болезнь Зика, которая вызывает патологию такую у новорожденных детей, что я бы отнесла к особо опасным инфекционным заболеваниям. То есть, в принципе, вирус Эпштейн-Барр, наряду с вирусными гепатитами, то есть гепатитом В, c достаточно широким списком инфекций, отнесен к опасным инфекционным заболеваниям.
С.А.: Это правда, что он настолько распространен в человеческой популяции?
Надежда Жолобак: Да, это правда. И дело в том, что он раньше был не так распространен, лет двадцать тому назад. А вот «благодаря» нашей специфике поведения, реально у нас сейчас очень большой процент – до 95% населения – с этим вирусом проконтактировали.
Кстати, Вы спрашиваете, почему болеют все сейчас так? Потому, что этот вирус из организма никуда не делся. Кроме этого вируса у нас еще может быть хроническая стрептококковая инфекция, может быть хроническая стафилококковая инфекция, может
быть мало ли какая еще – тот же туберкулез. В Украине эпидемическое состояние по туберкулезу, между прочим. То есть, в принципе, полный спектр всяких заболеваний.
Мы носим в себе очень широкий спектр различных микроорганизмов. Далеко не все они
к нам дружественны. Мы их сдерживаем только способностью нашего иммунного ответа на них реагировать и прекращать инфекционный процесс. Но мы должны заботиться об иммунитете. И не переживать по таким поводам, которые, в общем-то, не являются очень актуальными и очень жесткими.